Шестнадцать карт [Роман шестнадцати авторов] - Григорий Аросев

Мгновенная догадка мелькнула в моей голове.

— Арглтон?

— Вроде бы так, да. Не помню. А четвертый в Азии, в Индии. Но город тоже не помню. Может, еще пара-тройка есть — в Африке должен быть, но я не знаю, да и неважно. Важно, что тебе надо туда попасть, раз карта оказалась у тебя.

— И что мне надо будет сделать? Пожелать, чтобы они все сдохли?

— Вообще-то, — Лембоев остро глянул на меня, — это очень сложная задача. Потому что у тебя будет свобода выбора. Нельзя допустить, чтобы в тот момент в твоей голове бродили лишние мысли. О чем подумаешь, то и сбудется. Пожелаешь, чтобы все бабы к тебе в постель прыгали, — все, до конца жизни не избавишься. А последствия этого не предскажешь. Да и вообще неизвестно, к чему это все приведет. Порталом-то пользуются пару раз в столетье, если не реже. На моей памяти не было такого вообще.

— Почему?

— Про порталы знают только колдуны. А они понимают, что туда лишний раз лучше не соваться. Да и добраться к ним сложно. Без карты так вообще никак. Но и с картой…

— Так ведь у меня на карте вообще только Петербург…

— Ну, — усмехнулся Лембоев, — это-то маленькая беда. Вчера Петербург, а сегодня уже и наш лес. Так вот, тебе не надо желать, чтобы они все сдохли. Они подохнут, а кто придет взамен? Этот бесноватый? Или бородавка? Нет, это слишком опасно. Пусть эти пока сидят, лысый-то решительный мужик, а мелкий — мягкий и проныра, а это хорошее сочетание. Им надо ума добавить. Им надо понять, что о России надо не только говорить, но и думать. А когда начнут думать, тут и дела подоспеют. А коли они начнут думать и делать, тут сразу и другие за ними. В этом-то и шанс. Глядишь, что и получится. Иначе нам каюк. Конец света будет. Ты знаешь, как он выглядит?

— Откуда ж мне.

— От нас уйдут те, кого мы убили. А мы убили почти всё и всех, — загадочно ответил Лембоев. Я ничего не понял, но уточнять не решился.

Колдун снова молчал.

— Степан, а за мной ведь охотятся…

— А то я не знаю! Три силы сейчас претендуют на карту. Одна — мы с тобой. С нами, правда, и другие колдуны — они помогают, передают тебе свою силу. Настоящий-то Антон давно бы сдал ложку, еще в Москве, ага? Другая — твой приятель из кафе. Он, чтобы долго тебе не объяснять, черт. Там все сложнее, но сейчас нет времени рассказывать. Ему тоже нужно подобраться к порталу, но совсем с иными целями. Понимаешь? А третья — Шерстобитов, простой деляга, он про портал ничего не знает, ему нужна карта, потому что на ней, по мнению Шерстобитова, путь к древним сокровищам. Взрослый мужик, а верит в сокровища, я прямо удивляюсь. Но Шерстобитов не сам за ней гоняется, а при помощи своих придурков. Их, правда, знатно запутал сын Багрова.

— У Багрова есть сын?!

— Да, пацан еще. Он пока плохо все понимает, но уже чувствует, что тебе надо помочь. Они к нему пришли, чтобы выведать про карту хоть что-нибудь, а он возьми да и запутай их, понарассказал им всяких ужасов. Из него хороший колдун вырастет, может, сильнее всех нас. В общем, Шерстобитов не опасен для мира, но опасен для тебя лично — он тебя легко велит кокнуть, если его моськи доберутся до портала раньше тебя. А черт наоборот: мир погубит, но тебя оставит в невредимости. Они все где-то неподалеку, я знаю. И тебе придется обмануть, обойти их. Иначе плохо будет.

— Значит, сейчас мы едем туда…

— Туда ни на чем не доехать. Только вертолетом, но у меня его нет. Вот автобус-то с трудом достал, пришлось исподтишка на жену шофера вначале напустить эпилепсию, а потом ее вылечить в обмен на эту поездку. Поэтому подкинем тебя до самой ближней точки к Чальмны Варэ. Но эта ближняя точка все равно очень далеко. Пойдешь пешком через лес. Вначале один, потом тебя Володя по дороге встретит и все остальное расскажет. Кстати, мы уже скоро приедем, минут пять — десять осталось.

Стараясь пока не задумываться о крутейшем зигзаге судьбы, я решил отвлечься и, пока подъезжали к нужному месту, спросить о чем-нибудь дурацком.

— Степан, а вот вы представились Коровьевым и поняли, когда я ответил про Никанора Ивановича… Вы что, читали “Мастера”?

— Конечно, нет! Я ж говорю — с трудом читаю.

— Тогда откуда…

— Маркарян присоветовал. Я спрашиваю его — как бы мне с Антоном так заговорить, чтоб шутейно было и не очень для него страшно? Тут он и говорит: назовись Коровьевым, это из такой-то книжки, Антон ее наверняка знает. А уж про Никанора я ничего не знаю, извини, — подмигнул мне Лембоев. — Это кто вообще?

— Да так, управдом… А еще вопрос можно?

— Валяй.

— Почему же меня выбрали Хранителем? У вас получилось бы лучше. Или у Маркаряна. Я-то при чем тут?

— Да хрен его знает, почему — откровенно сказал Лембоев. — Не мое это дело, узнавать, что да как. Карте виднее. Ясно одно: случайностей тут нет. Раз ты, значит, ты. Я же помог, чем смог, а дальше ты сам. Мне туда нельзя.

Лембоев щелкнул пальцами, появилась тетка, он жестом попросил еще коньяку. Она забрала пустые стопки, рискующие свалиться с сидений, и из воздуха дала нам новые. Мы чокнулись, выпили, и я сказал:

— Меня запрягли прямо как Бильбо Бэггинза, мы с ним похожи, оба домоседы.

— Я такого не знаю, — ответил Лембоев. — Это кто? Друг Никанора?

— Почти…

Оставшееся время мы молчали. Вдоль дороги тянулись ряды совершенно одинаковых деревьев, но в какой-то момент Лембоев стукнул по стеклу кабины (я бы уже не удивился, если бы обнаружилось, что мы едем вообще без водителя — самоходом, от колдунов чего угодно можно ожидать), и автобус затормозил.

— Доставай карту, — сказал Степан, — и иди вот в аккурат между этих деревьев. Ну, все. С богом.

Я махнул рукой Лембоеву и спустился по ступенькам. Автобус развернулся и поехал обратно. Передо мной был лес.

Глава XV

Ирина Мамаева

Межевой портал

Ирина Мамаева (1978) — живет в Петрозаводске. Писатель, драматург, сценарист. Автор книг “С дебильным лицом”, “Любить и жалеть”, “Земля Гай”. Печаталась в журнале “Дружба народов” и др. Лауреат премий “Открытая Россия” (2004), “Соколофф-приз” (2005), “Эврика” (2006), Валентина Распутина (2007) и Антона Дельвига (2008).

Время перевалило за полдень. Небо было прозрачно-синее, без единой тучки, и солнце висело над головой яркое и бескомпромиссное. Запах конского пота забивал ноздри, и больше не было ничего: никаких других запахов, звуков, ни птицы, ни мухи — только солнечный свет и земля, ровная, немного потрескавшаяся, простиравшаяся до самого горизонта, как будто вся земля была плоским блином и покоилась на трех китах. Только небо и земля. Говь, как говорят монголы, пустота.

Лошади шли той мелкой, нетряской рысью, которая здесь зовется шохшиг. Бух-бух-бух-бух — свой мерный ритм отбивали копыта. Но он скорее ощущался телом, чем слышался, — удары тонули в сухой земляной пыли. Мне казалось, что я и сплю, болтаясь в седле, и бодрствую одновременно. И вижу, и не вижу. Свои колени, переметные сумки с едой и водой, ноги, опирающиеся на стремена, лошажьи плечи, двигающиеся вперед и назад…

Чтобы выплыть из этого забытья, я оглянулась на Дашку. Она тряслась справа и немного позади меня, расслабившись, распустив поводья, почти уткнувшись подбородком в грудь. Голова ее крупного по монгольским меркам серого коня сонно болталась где-то около моего колена, нижняя губа отвисла, глаза были закрыты. С таким же точно видом, наверное, бежал и мой маленький хитрый гнедой.

Но если я почти сплю, теряя счет времени и пространства, если спит в седле Дашка, если спят на ходу наши кони, то кто ведет нас, кто смотрит вперед, держит хоть какой-то ориентир в этой сине-коричневой пустоте? Куда мы едем, черт побери?

Последнее я сказала почти вслух. Наподдала слегка ногой по морде Серого, отчего тот вскинул голову, сбился с шохшига и вернул в реальность Дашку.

— Что? — тут же испуганно вскинулась она.

А я вытащила из кармана камуфляжных штанов карту. Мы остановили коней.

— Я же говорила, надо было взять проводников! — тут же вставила свою любимую фразу Дашка, потягиваясь в седле и озираясь по сторонам.

У подножия горы Хад-Овоо мы свернули с дороги, что вела от Эрдене-Худаг в Галбынговь, запаслись водой и едой в Улзийт и направились ровно на юг. При себе у нас была карта, где старым монголом строго на юге от Хад-Овоо, за солончаком, был нацарапан кривой маленький крестик — цель нашего путешествия, монастырь Зууне-Харын. Сверяясь по солнцу, компасу, навигатору и карте, мы двигались в пустоте, лишенной каких-либо ориентиров. “Недалеко это, дней пять, а о-двуконь — три”, — напутствовал монгол. На “о-двуконь” у нас не было денег. Но и без сменных лошадей, по нашим расчетам, вчера мы должны были миновать солончак, а сегодня днем — добраться до монастыря.

— Надо было взять верблюдов! — снова высказалась Дашка, вытирая со лба пот.